Четвертый эшелон - Страница 60

Вопрос. Что он делает в банде?

Ответ. Собирает сведения о партийных, советских работниках, служащих НКВД. Выясняет, куда отправляются деньги, ценности, мануфактура.

Вопрос. Короче, он наводчик?

Ответ. Вроде того.

Вопрос. Где хранит Крук ценности?

Ответ. Точно не знаю. Где-то около райцентра.

Вопрос. Почему вы так считаете?

Ответ. Однажды Вуйцик ездил куда-то прятать деньги. Он взял у меня велосипед. Отсутствовал примерно час с небольшим.

Вопрос. Вы были связником. Расскажите о том, как вы поддерживали связь с бандой.

Ответ. У нас был почтовый ящик. Знаете подбитый танк в роще у развилки дороги? Так вот, под правой гусеницей нужно поднять разбитый трак, там в углублении лежит гильза от крупнокалиберного пулемета. В нее мы и кладем "крипс".

Вопрос. Что кладете?

Ответ. Если по-русски - сообщение".

Теперь он знал о банде много. Почти все знал. Резидент. Количество. Вооружение. Канал связи. Можно было готовить войсковую операцию, то есть брать связника и резидента. Кто-нибудь из них наверняка на допросе покажет место бандитских схронов. Потом окружить их и предложить сдаться. А если не сдадутся... Не сдадутся? Тогда... Он вспомнил свой спор с Серебровским, ехавшим на хутор брать Стефанчука.

- Некогда мне думать, - зло крикнул Сергей, - комбинации хороши, когда время есть! У нас нет времени! Понял?

Серебровский кричал, сам распаляя себя криком. Он не хотел ждать. Не хотел с наступлением ночи оцепить хутор и постараться взять бандитов живьем. Он пошел в лоб.

- Ты меня прости, Ваня, - надсадно дыша, сказал Сергей, когда Данилов пришел к нему в госпиталь, - наломал я дров.

Он повернулся на бок и застонал. Совсем тихо. Но Данилов-то знал, чего это стоит Серебровскому.

- Лежи, лежи. Поправляйся, - он положил на тумбочку печенье и шоколад, которые с невероятным трудом раздобыл у хозяйственников. И, уйдя, он долго не мог забыть глаза Сергея, подернутые пеленой боли.

Банда у Крука небольшая, но вооружена прекрасно. Просто так они не сдадутся. Бой будет серьезным. И неизвестно, сколько придется положить людей. Господи, почему же такая несправедливость? Ведь многие из тех, кого он должен вести против банды, были партизанами, воевали в пехоте. Ведь не для того они гибли и воскресали вновь, чтобы в самом конце войны, когда наши войска дерутся за Берлин, умереть здесь, на освобожденной территории. "Четвертый эшелон" - горячий тыл войны. Вспомнят ли когда-нибудь о тех, кто дрался в этом тылу? О тех, кто погиб, защищая семьи ушедших на фронт солдат?..

- Иван Александрович, вы где? - заглянул в дверь Сережа Белов.

- Здесь, Сережа.

- Вы что же в темноте сидите? Пойдемте чай пить.

- Я потом, ты иди.

- А когда потом?

- Скоро, дружище, скоро.

Сергей ушел, затворив дверь. Данилов нащупал папиросы на столе, взял одну и положил обратно. Сердце билось надсадно и неровно. Ощущение это было непонятным и странным. Ему казалось, что он взлетает и падает на огромных качелях. Данилов достал лекарство, сунул в рот таблетку и замер, прислушиваясь.

- Где полковник? - раздался в коридоре голос начальника райотдела.

- Не знаю, - ответил кто-то.

- Найти! Что вам полковник - иголка?

Данилов встал и вышел в коридор.

- Я здесь, капитан.

- Товарищ полковник, звонили из области. Ребята взяли Вуйцика под наблюдение.

- Отлично.

- Ваш младший лейтенант...

- Костров?

- Да, Костров. Он и четверо крепких ребят скрытно наблюдают за "почтовым ящиком".

- Добро.

- Что же дальше, товарищ полковник?

- Дальше... Дальше... Это, кстати, что такое?

- Велосипед почтальона.

- Почему он здесь?

- Хочу передать участковому. Вы же сами знаете, весь мой транспорт шесть лошадей да старая полуторка.

Они вышли на крыльцо. В темноте вспыхивали и гасли огоньки папирос. Привыкшие к темноте глаза различали сидящих на лавочке милиционеров.

- ...Так вот, - продолжал рассказ чей-то хрипловатый басок, - он и мне говорит: на нейтралке убитый старшина лежит. А я ему: ну и что? А он валенки у него хорошие. Ну и что, говорю? Кто же из-за этого жизнью рисковать будет? А он вздыхает.

Рассказчик замолчал.

- Дальше-то что? - спросил кто-то.

- Чего?

- Полез он за валенками-то?

- А то как же, я же говорил, что он дюже жадный был.

- Не побоялся? - спросил тот же голос.

- Нет, рискнул. Жадность, брат, страшная вещь.

Данилов резко повернулся и вошел в коридор райотдела.

- Токмаков! - крикнул он. - Где Токмаков?!

Капитана нашли минут через пять. Токмаков, застегивая на ходу гимнастерку, подошел к Данилову.

- Извините, товарищ полковник, уснул.

- Токмаков, - Данилов внимательно посмотрел на него, - кто видел, как ты брал "почтальона"?

- Вроде никто.

- Вроде или точно?

- По-моему, точно. Да я его и не брал вовсе, просто прошли в милицию. Культурно так прошли, словно гуляли.

- Ну ладно. Трус в карты не играет.

- А что такое?

- Видишь велосипед?

- Вижу.

- Бери машину и сделай так, чтобы даже ребенку было ясно, что владельца велосипеда сбили. Понял?

- Пока нет, - честно признался Токмаков.

- Надо, чтобы завтра весь райцентр знал, что некий шофер из воинской части пьяным проезжал по городу и сбил почтальона. Раненого в тяжелом состоянии сначала отправили в больницу, оттуда в область. Теперь понял?

- Понял.

- Борис Станиславович, - повернулся Данилов к начальнику райотдела, я уезжаю в область, завтра вернусь. У меня к вам просьба: вы не в курсе, есть ли в городе надежный электрик?

- Найдем. А в чем дело?

- Пусть наладит освещение на площади. Возможно, нам придется устроить маленькую иллюминацию.